Немного об Африке
Почти половину прошлого года я провел в Танзании, и было бы несправедливо обойти молчанием столь интересный опыт. В Африке (сразу условлюсь, что под Африкой я подразумеваю ее юго-восточную часть) новым было все – пыльной желтизны земля, бескрайнее полотно неба, на котором солнце выжигает странный, непривычный маршрут, а луна и вовсе лежит на боку, неспешно вращаясь на космическом вертеле. Беспощадная засуха, внезапно-неистовые дожди и грозы, новые краски, формы, звуки и запахи, скоротечное буйство жизни, ее хрупкость в частностях и многообразие приспособленности в целом. Танзания показала мне другую сторону мира.
Тем интереснее было узнавать тех, для кого эта сторона – привычная и родная, детей своей земли – в почти буквальном смысле, ведь танзанийцы сохранили с ней близкие связи. Конечно, есть несколько больших городов, жители которых имеют те же унифицированные распорядок, привычки, цели и мечты, как и в любом крупном городе (с некоторыми оговорками, разумеется). Но большинство населения страны ютится в глухих деревеньках, рассыпанных вдоль дорог и рек. Семьи питаются тем, что выращивают сами, живут в зданиях, построенных из обожженной на солнце глине, одежду и утварь выменивают или делают сами. Мужчины за смешные деньги гнут спины на плантациях, в шахтах и рудниках, надеясь скопить на обучение кого-нибудь из своих традиционно многочисленных отпрысков.
При этом Танзания считается довольно благополучной страной южной Африки (хоть грань благополучия там где-то между бедностью и нищетой в нашем понимании). Это не Конго и не Сомали, по большей части люди могут себя прокормить, обустроить быт и даже найти работу. И главное – они, кажется, вполне довольны жизнью. Никуда не спешат, не забивают голову по пустякам, а жизненные передряги встречают с удивительным стоицизмом. No hurry in Africa, не без гордости объясняют они, противопоставляя свою беззаботную бедность погрязшему в сроках и дедлайнах миру.
Конечно, к чему спешить, если природа вокруг так щедра на милости? Она не даст умереть с голода и замерзнуть без крыши над головой, она заботится и опекает своих детей. Возможно, именно из-за близости к естественному циклу жизни, гипертрофированному в Африке танзанийцы смотрят на жизнь так просто. Они знают, что однажды все равно умрут – а жизнь продолжится. Это простое знание, которое бывает трудно принять, не ломает, но дает силу, позволяет отсечь лишнее и сполна наслаждаться каждым отведенным им днем. И это не потому, что они не сознают своих проблем – просто не берут на себя слишком много. Как говорится, akuna matata.
С другой стороны, столь благоприятную среду можно считать и важной причиной низкого уровня жизни африканцев – она не дает стимула для развития. К чему развивать технологии строительства, если дом можно построить из того, что лежит под ногами, и в нем будет тепло круглый год? Зачем шить шерстяную одежду и выделывать кожу, если вся потребность в одежде – прикрыть срам и голову? Почва достаточно плодородна, чтобы не закупать пропитание где-то еще, голодные варвары не нападают с севера, насаждая свою культуру и знания в обработке металлов, и так далее. Я не этнограф, и все это лишь предположения – но глядя на лениво-размеренную жизнь африканцев, они кажутся вполне справедливыми.
Причины, впрочем, не так уж важны; в любом случае, сравнивая то, что природа у них отняла, и то, что подарила взамен, кажется, что сделка не так уж глупа. Бессмысленно отрицать культурную, социальную, промышленную и прочую отсталость Африки от нашего мира, однако, глядя на бедного, работящего, но спокойного, веселого и поющего африканца, и вспоминая многочисленные «проблемы первого мира», а так же образованные, но затюканные и унылые лица в московском метро, я часто думал, что по пути мы потеряли что-то очень важное.
Так же, кстати, считают и сами африканцы. Улетая домой, я зашел в магазинчик сувениров в аэропорту, продавец которого начал задирать цены и вообще смотрел очень хмуро – до тех пор, пока не узнал, что я из России. Он принял меня за немца, которых не любит, потому что “they have no vision, no mind”. Немного польстило, конечно, что о русских он лучшего мнения – но, положа руку на сердце, думаю, у нас этот африканский vision тоже гость редкий. К сожалению.
Показательный пример африканского подхода к жизни – отношение к религии. Среди танзанийцев много мусульман (а большинство – христиане), и это самые мирные и здравомыслящие мусульмане, которых я только видел. Они не требуют особого положения, не пытаются убедить других в своей «правоте». Когда я спрашивал об отношениях с христианами, они неизменно отвечали что-то вроде «все люди братья, и бог один – общий». Конфессии достались им по наследству, такие традиции были в семье испокон веков – и ничего страшного, если у кого-то они другие. Многие одновременно верят в шаманов и духов, которые органично вплетаются в каноны основных религий, и это никому не кажется оскорблением или предметом для религиозной распри. Вот такая не слишком усердная, натуралистичная и немного наивная вера.
Наивность - вообще одна из характерных черт этого гротескного мира, который языческие ритуалы и племенные диалекты делят с демократическими выборами. В каком-то смысле Танзания напоминает мальчика в папином пальто и накладных усах, которому страшно не терпится стать взрослым. В погоне за всем остальным миром она активно перенимают западные ценности и образ жизни, забывая о фундаменте в виде развития экономики, общественного строя и, главное, образования. В итоге африканцы впитали лишь показное и поверхностное – культ успеха и богатства и выспренные фразы о правах, свободах и независимости. Народ искренне гордится скачком в развитии страны и с сознанием национального долга толпится у единственного телевизора в деревне, ловя каждое слово очередного политического деятеля. С той же пионерской непосредственностью они играют в выборы, приводя в поддержку избранного кандидата обескураживающее «он обещал избавить нас от коррупции». Результатов ждут с нетерпением, митингами и легкими погромами: выборы - уважительный повод не пойти на работу и немного развеяться. Новым президентом неожиданно становится партийный наследник старого, которого все запомнили как продажного и вороватого типа. Однако преемник тоже обещает все наладить, а к тому же харизматичен и не прочь пошутить, и в результате все, вполне довольные, возвращаются в родные халупы ожидать плодов сакрального акта демократии. Блаженны верующие.
Белый человек в Африке – традиционно ходячий денежный мешок, шанс легкого заработка. В туристических районах не протолкнуться от льстивых прохиндеев, с разной степенью изобретательности пытающихся выманить у «мзунгу» (белый, буквально – человек без кожи) пару-тройку заветных купюр. Многие женщины лишены моральных предрассудков и готовы предложить себя за сходную цену, и успех подобной сделки только повышает их социальный статус. Белым женщинам в черном коллективе предстоит выдержать наплыв влюбленных без ума, готовых на глубокое самопожертвование – от «бескорыстного удовольствия» до женитьбы и горького расставания с родной Танзанией. Очевидное объяснение – гигантская пропасть в благосостоянии и другое, более натуралистичное понятие морали. Секс в Африке – лишь естественная часть жизненного цикла, и если с нее, помимо удовольствия, можно выручить сумму, превышающую месячный доход – зачем отказываться?
Впрочем, в некоторых местах, далеких от туризма, можно встретить другое отношение. На белого там смотрят и как будто не видят, нарочито равнодушно, пытаясь показать, что его присутствие не смущает их и ни о чем не напоминает. Но по неестественности, скованным движениям, чуть напряженным лицам легко понять, что это не более, чем маска. Старые раны болят, свежа память о колониальных временах, и внутри эти люди еще не избавились от гнета белого человека, не поверили в равенство, не признали своей независимости. Но, в отличие от курортных прилипал, они готовы жить без подачек. Они хотят лишь, чтоб белый мир оставил их в покое.
Наконец, нельзя обойти вниманием вопрос, ставший источником безмерно раздутого эго, бесчисленных несправедливостей и жертв. Правда ли, что черные на эволюционной лестнице не осилили последний шаг? Я общался со многими танзанийцами, и некоторые были совсем не гении, а другие – весьма сообразительны. Ровно то же самое, впрочем, я мог бы сказать и о своих соотечественниках. Два волшебных ингредиента – образование и культура – способны превратить африканцев в равных членов общества и положить конец всем расовым предрассудкам, и мне довелось встретить несколько примеров этому.
Но многим из них это не слишком-то нужно. Они живут по-своему, в ритме восходов и закатов, засух и дождей. Они поют песни, починяя крышу покосившегося бунгало. Они прячутся от солнца под раскидистым деревом, болтая с товарищами обо всем на свете. Они любят эту землю, свое проклятие и благословение. И это не делает их глупыми. Это делает их счастливыми.
Африку не нужно менять. Ее нужно просто любить.
